Эпиграф: "О, декаданс! Случайные встречи... Стол, преферанс, горящие свечи..." (с) "Агата Кристи".

Усадьба "Томила"*

* Томила - устар. Истома.
**Из энциклопедического словаря: "... истома, ощущение томления, тревожной страсти - неотъемлимый атрибут чувственно-ассоциативного восприятия течения декадентов..."

Нежный, виниловый привкус в полумраке залы, извиваясь, сливался с табачным ароматом, отдающим сизыми разводами дурманящих облаков. Глаза слезились, с недовольством привыкая к той своеобразной атмосфере, что царила здесь. Открывшийся вид поражал воображение и разум, как картины, написанные дрожащей рукой сумасшедшего или добротный психоделический клип музыкантов, возросших на сухой и пустынной, но священной и плодородной почве андерграунд-культуры.
Нет, это было не чёрно-белое кино. Слишком много оттенков. Приглушённых, пастельных, в чём-то мрачных, а быть может и сонных... Сонных, как вулкан, давно уже не тревожащий округу извержениями, но по-прежнему действующий... Скорее уж Зала жила в режиме сепии. Иной путник, что знаком в Тайными Знаниями, почувствовал бы себя здесь даже уютно. Но обывателю было бы трудно привыкнуть ко времени, что застыло в вечных сумерках. Впрочем, обывателей, как и случайных путников здесь не бывало. Никогда. По определению.
При этом, место это не было "злым" или "опасным". И не привлекало ведьм, колдунов, людоедов, маньяков или банальную нечисть.
Между бледноватых дам с дорогими колье и серьгами, в изящных вечерних платьях, с неизменным зеленоватым полынным напитком и характерными белесыми гранулами у носа, что пристали к влажным, воспалённым от чувства сладостной боли и эйфории ноздрям, мелькали статные священники, одетые не в топорно сшитые рясы, а в узорчатые сутаны. С крестом в сердце, а не на шее, они источали тонкий и еле уловимый аромат ладана, тем самым отличаясь от своих братьев по вере. Разница в аромате этих элегантных мужчинах от деревенских попов заключалась именно в том, как их одеяния и тела источали ладан. Ведь даже дорогие духи необходимо употреблять в малых доза, иначе аромат превращается в навязчивый запах: отпугивающий, а не притягивающий.
Зала освещалась свечами. Не тысячами разом, а одинокими восковыми статуями в центре каждого из столиков из красного дерева, непременно круглых, но просторных, покрытых бордовой скатертью.
Везде и нигде одновременно лилась и струилась музыка. Мотивы и инструменты угадывались с трудом, но отпечаток, остающийся кровоточащей раной на душе и в глубинах разума, был ярким, таящим тайну, и оттого отдающий сладким, тягучим скрипом в мыслях. А быть может и в чувствах… Здесь эти понятия переплетались серебристой паутиной, сливаясь воедино.
Люди... и не совсем люди, объединённые одним словом "публика", приковывали к себе взгляд. Сквозь сизый туман призрачные фигуры, что сидели за столами с картами в руках или же с револьвером, что характерно хрустел пустой обоймой при нажатии курка, казались каким-то огромным, пугающим, единым в своей сути организмом. Слишком поздно пришло осознание того, что страх не пугал - в ванильных облаках скрывались горьковатые потоки опиумного дурмана.
Где-то в потаённых уголках разума бились птицами в золотой клетке мысли:
"Так вот куда я попал! Так вот куда меня заманил Её Зов..."
Горечь затмила сладость, и лёгкой походкой, с головой, готовой кружится на ветру как пушинка, он сделал шаг вперёд...
...На него не обратили внимания; значит, он не был здесь лишним, не был чужаком. Его приняли. Зала, сизоватый дым, эта музыка и, конечно же, сама публика.
Огромное зеркало, что висело напротив, отразило его.
Чёрный фрак, приталенные брюки и высокие туфли с узким носком и, само собой, шляпа... Длинные, иссиня-черные волосы ниспадают на спину и плечи. Мутные, слезящиеся от сизого тумана глаза, явившие собой странную смесь бирюзы и рубина смотрели не на отражение, а на само чёрно-белое зеркало, казавшееся способным поглощать, перемещать и создавать предметы, а может и что-то нематериальное. На секунду прикрыв глаза, он сбросил с себя наваждение. И, открыв глаза, медленно, степенно спустился вниз на тринадцать ступенек - в Залу.
Арки и своды времён позднего средневековья должны были вызывать трепет и ассоциироваться с готикой. Но ничего подобного. Это было другое...
- Ты пришёл... - Раздался за спиной голос. Тихий, вкрадчивый и страстный... с небольшой щепоткой острой приправы в виде томности. Не приторный, не слащавый, но до чего же завораживающе сладкий! Она... - Мир несовершенен. Но каждый наш поступок всё дальше отдаляет нас от совершенства. А потому сегодня, в этот миг, мы ближе всего к гармонии и идеалу, чем когда-либо будем потом... И нам остаётся лишь вкушать этот миг, и наслаждаться им. И холодной смертью заморозить сей миг в себе навсегда.
Он лишь в последний момент понял, что ВСЕ замерли и замолчали, глядя на них, и внимая ЕЙ. Слова покинули уста и успели дважды удариться эхом о своды Залы, когда аплодисменты лавиной накрыли их двоих. Гости выражали восхищение хозяйкой дома и королевой этого праздника.
Оттеняющие не то рубином, не то пурпуром вьющиеся волосы, что прекрасным головным убором украшали, обрамляя и подчёркивая, лицо, были прекрасны в этот миг. И её глаза, и нос, и платье, и тело... Он поверил ЕЁ словам и Ей. И её улыбке, что открыла взору белоснежные клыки.
Да, он знал, КТО она. И почему он не смог противиться Зову.
"Она коварна и хитра, способна обворожить и обмануть взглядом... Но не съесть!" - Пробежала, как полыхнула в голове, мысль.
Хотя отчего бы и не съесть?
Девушка легким кивком пригласила следовать за ней. Она лишь на секунду позволила своим глазам встретиться взглядом с его. Чары... Тёплые и солёные, как свежая кровь. Легко коснувшись его плеча, она последовала по красной ковровой дорожке к самому большому и холодному в своей красоте столу.
Горький привкус настоящего шоколада шлейфом проследовал верным сопровождающим мимо него, вслед за НЕЙ.
Голова закружилась, время исчезло, пространство потеряло значение. Ведь он сидел за Её столом, напротив Неё.
Она курила, держа тонкими пальцами сигариллу. Второй рукой она держала карты. Шла игра в преферанс. Не с ним.
Он не был знаком с этой игрой. Но он не был лишним.
Кокаиновая дорожка, появившаяся на бордовом сукне исчезла. Он принял предложенное. Так было надо. Да и не могло быть иначе.
"О, декаданс! Случайные встречи..." - Строчка из песни прожгла мозг своей точностью. Кокаин, буржуазная утеха, опошленная грязными руками завистливой черни, ударил всей своей мощью. Смертельно опасной дозой - и оттого ещё более обострённым чувством. Разум покинул залу...

Как она нашла его? И почему - его? Вопросы без ответа, да к тому же риторические.
Это был вечер. Он сидел в кафе, в Старом Городе и потягивал горячее вино, безуспешно пытаясь расслабиться после длинного рабочего дня. Стремительного, бурного, даже весёлого - и оттого ненавистного. И именно в тот миг на мощённой мостовой появилась она. Нет, не материализовалась из ниоткуда, но появилась. Не шёл дождь, не было звёзд, не грохотал гром. Это не было ни гламурно, ни романтично, ни готично. Это было неповторимо. Её боа, шляпка с чёрной сеткой, сапоги и элегантная буржуазная шуба, из тех, что носили дамы Золотого Века. Она мгновенно оказалась у столика. Он, не отрывая глаз, смотрел на незнакомку.
- Я нашла Вас. Я долго искала, но забытое - вспоминается - и я Вас нашла. - Губы её лишь слегка двигались, но слова были чёткими и внятными. Только он не слышал слов - секунду назад, когда она улыбнулась, белоснежные клыки обнажились, представ во всей красе.
- Я присяду? - Голос завораживал... Он встал, помогая скинуть шубу и сесть. Подав руку, Властимил почувствовал холод её прикосновения. Даже замшевые перчатки пропускали то ледяное, что скрывалось в них.
- О, благодарю... Влас... Прошу простить мне мою маленькую слабость... Надеюсь своим присутствием я не нарушу Вашего покоя и дум? - Голос, тёплый и обволакивающий, никак не сочетался, да и не мог быть единым с холодностью её рук.
- О, нет, никоем образом! - Выдавил он.
- АнастАсия... Тасия... Таша... – Рассмеявшись, представилась девушка. Так неожиданно для неё, с бледным лицом и смертельной страстью, упадничеством и одиночеством в глазах. Смех был, кажется, новой, неожиданной гранью сидящей перед ним воплощения тайны. И, в то же время, приятной и восхитительной.
Она долго смотрела на него, не отрывая взгляда, будто оценивая, примеряя... Так, в молчании, они просидели долго. Сколько, Властимил не мог сказать. Потому, что не знал.
А потом Таша поднялась, накинула боа и, вновь улыбнувшись и сверкнув клыками, вышла на улицу. Забытая шуба рассыпалась серебристой пылью.
Прошло несколько дней, он ждал. Каждую секунду. И Она позвала. Зовом. А может и нет, может он САМ шёл туда, к ней. Избегая людишек и их банальных, пошловатых проблем, он уверенно шёл ТУДА.
Забавно было в конце пути оказаться перед старинной готической усадьбой. Но он чувствовал: нет, готика здесь не причём. И Властимил не ошибся. Зала была из другого времени...
...Разум вновь вернулся в тело, к одинокой, мятущейся душе и горящему сердцу.
Она по-прежнему сидела напротив. Но уже в кожаном кресле, покрытом бархатным покрывалом. и совсем в другом месте. Пальцы ласкали поверхность подлокотников, в глазах играли дьявольские огоньки.
Влас приподнял голову, отрываясь от молочного вкуса овечьей шерсти, что покрывала диван, на котором он каким-то образом оказался.

Залы не было. Точнее, она скрылась за бархатной ширмой. В маленьком, уединённом уголке стоял патефон.
Пластинка, треща, играла что-то символичное, но непонятное. Не стене висели чёрно-белые фотографии с изображением молодой девушки на фоне аэроплана. Это была ОНА. Немного изменившаяся.
Быть может, взглядом… У той молодой, наивной девушки не было того огня в глаза, которому позавидовал бы сам Люцифер.
- Вы мой гость, сударь! И вам недолжно скучать в моём доме. Но, позвольте, игру я выберу сама, - Она протянула Властимилу опиумную трубку и положила потёртый револьвер на хрустальную поверхность столика, что разделял их. - Мой выстрел - Ваше желание. Ваш выстрел - моё желание... Вы - джентльмен... Уступите даме? - Она иронично смотрела на него немигающими глазами, полными то ли огня, то ли слёз...
Руки вспотели, сердце стучало как колокол. Что это? Опиум? Или...
- Я буду первым, - прошептал он, вдыхая вкус горького шоколада, ванильного тумана и мягкий аромат восковых свечей.
Она прикрыла глаза в ожидании.
Нервы сдали: резкое движение и щелчок... Трясущиеся руки...
- Пусто, - Прокомментировала с усмешкой Таша. - Фортуна к Вам благосклонна.
Он промолчал, лишь холодная капля солоноватого пота скатилась по шее вниз...
Она нажала на курок спокойно, с улыбкой... Щелчок...
- Пусто, - Пробормотал Влас, не понимая, рад он этому или нет.
- Да. Мы с Вами одинаково любимы привередливой дамой по имени Судьба. И потому мы уже неодиноки. Нас как минимум двое.
Влас взял револьвер из её рук. Те были по-прежнему холодны.
...Спусковой курок, палец на нём и... щелчок.
Ни мускул, ни одна линия не дрогнула на её лице, когда, скорчившийся в гримасе боли, он тяжело вздохнул...
Её очередь... Щелчок!
Фонтан чувств, кровь в висках, жар в щеках! Его очередь! Закрыв глаза, он втянул в себя "дорожку", заботливо оставленную кем-то на столике и так затянулся опиумным дымом, что лёгкие свело от боли. Он нажал на курок. Щелчка не было. Властимил недоумённо посмотрел на револьвер. Из дула поднималась тонкая струйка едкого порохового дыма. Гильза упала на пол. Пуля прошила стенку.
- Ты проиграл. Моё желание - ты.
- Но...
- Все мы мертвы ещё при жизни. Но лишь немногие признаются себе в этом. Ты - смог. Нас мало, но мы чувствуем тех, кто с п о с о б е н. И теперь ты - один из нас... Как пафосно! Скажу более ясно и просто: теперь ты такой же, как я.
- Но... – Он был не в силах ответить.
- Клыки вырастут позже, - Она посмотрела в его глаза и рассмеялась. - Не бойся, когда есть клыки - и кровь найдётся... Это ещё никогда не было проблемой. Тем более "этической".
Она молча сидел, глядя в её глаза, на её лицо, волосы, платье...
- Ты можешь идти! Уже рано... - Выпуская ванильный дым, пояснила Таша.
Он кинулся прочь. Не оглядываясь. Почти. Один раз он оглянулся, и зря... Всё равно в зеркале он не увидел удаляющейся спины. Увидела ли его - спина - тоже вопрос...
Он убегал, зная, что вернётся. Обязательно. И это будет восхитительно! Особенно та огромная мраморная чаша в центре Залы, что стояла полная свежего и тёплого, питательного напитка. Тёмно-багрового цвета. Как почти всё здесь, в усадьбе. А ещё он знал - у истории обязательно будет продолжение. У них двоих б у д е т продолжение...

П.С. Навеяно и вдохновлено одной прекрасной девушкой-вампиршой, по имени Таша .

(с) Властимир (с корректировкой в исполнении Стейнунн)